Проект реактивного бомбардировщика М.В. Келдыша 1947 г. (СССР)

В первый раз русские спецы конкретно познакомились с германскими ракетами еще в августе 1944 на захваченном Красноватой армией на местности Польши ракетном полигоне Хайделагер (Близна). Группа военных профессионалов в составе генерал-майора П. И. Федорова, подполковника М. К. Тихонравова, Ю. А. Победоносцева, майора Н. Г. Чернышева, подполковника Р. Е. Соркина, М. Е. Шахтмана и переводчика лейтенанта Ю. А. Федосюка, имевшая мандат, подписанный И.В.Сталиным, смогла найти и организовать доставку в Русский Альянс сохранившихся фрагментов А-4 - камеры сжигания, топливных баков, деталей корпуса и всего отального. Все это расположили в большенном актовом зале НИИ-1, доступ в который сначала имело только начальство института. Но скоро А М. Исаев, Б.Е. Черток, И.А.Пилюгин, В.П.Мишин и еще несколько человек смогли оглядеть секретное германское орудие. Но следует упомянуть, что первыми большой потенциал германских достижений в области ракетной техники оценили америкосы. Они оказались очень расторопными и в течение 1945-1946 гг смогли отыскать и вывезти из поверженной Германии техно документацию и выше 100 готовых ракет A-4, заполучив также управляющего проекта Вернера фон Брауна с когортой единомышленников. Наш «улов» был более умеренным, но все таки значимым. На подземном заводе «Миттельверк» были обнаружены агрегаты, из которых с внедрением германского персонала там же, в Германии, удалось собрать и вывезти 1-ые 12 ракет A-4. Потом, в течение 2-ух послевоенных лет, удалось доукомплектовать и собрать еще две серии по 10 ракет, при этом последняя «немецкая» серия собиралась уже в СССР, куда также была вывезена и часть германских ракетчиков. Не считая того, в исходный период работы в Германии были организованы университеты «Рабе», потом «Нордхаузен», куда стекалась и обрабатывалась вся нужная информация по германской ракетной технике. Русские спецы смогли укомплектовать германской испытательной аппаратурой два спецпоезда, которые дозволили уменьшить сроки оснаш;ения русского ракетного полигона в Капустином Яре. В США ракеты с течением времени отыскали свое место как в сухопутных войсках, так и в авиации и на флоте. Сначало задачей русских ракетчиков стало исследование образцов трофейной германской техники с следующим копированием более успешных. Нужно сказать, что ни русский, ни американский опыт разработки больших ракетных конструкций к моменту окончания 2-ой мировой войны ни в коей мере не мог сравниться с германским. К тому моменту нигде в мире не было настолько сильной и высокоорганизованной ракетной индустрии, как в Германии. Но если США вышли из войны окрепшими и обогатившимися, то Русский Альянс повстречал начало мирного периода с разоренным хозяйством и разрушенной индустрией. Потому копирование германской техники в 1940-е годы было нужным даже быстрее не для организации ее серийного производства, а для того, чтоб осознать идеологию ее сотворения и механизм работы и потом начать развивать более оптимальные направления этой техники. Уже к 1947 г, после подробного исследования самой большой серийной германской ракеты А-4 (V-2, «Фау-2»), стало ясно, что для организации активной обороны СССР необходимы более массивные далекие изделия. На совещании в Кремле 14 марта (по другим данным - 14 апреля) 1947 г., где присутствовали председатель Гос плановой комиссии Н. А. Вознесенский, министр вооружения и секретарь ЦК ВКП(б) Д.Ф.Устинов, маршал авиации К.А.Вершинин, спец по ракетной технике, начальник лаборатории Военно-воздушной инженерной академии имени Н.Е.Жуковского полковник Г. А. Токаев, авиаконструкторы А. С. Яковлев и А. И. Микоян и министр авиационной индустрии М.В.Хруничев, И.В.Сталин поднял вопрос о способности сотворения в СССР сверхдальнего самолета по типу «антиподного» бомбовоза Зенгера-Бредт. Одна из 100 печатных копий доклада Зенгера об «антиподе» была найдена еще в мае 1945 г. группой служащих НИИ-1 в Пенемюнде. Документ, вызывавший прилив необычного интереса русских профессионалов, как вспоминает Б.Е.Черток, был совсем случаем найден... в поленнице дров: «...На искосок немного подмоченной обложки шла красноватая полоса и ужасная надпись "Streng Geheim - Строго секретно". Организованная здесь же коллективная экспертиза установила, что это - проект ракетного бомбовоза...». Смелостью мысли «антипод» поразил А. М. Исаева, который ранее работал по самолету БИ-1. Проект был в тайне доставлен в тот же НИИ-1, где с ним ознакомились В. Ф. Болховитинов и некие другие спецы. Какой-то из них - ведущий инженер Игорь Николаевич Моишеев - так проникся задачей, что предложил продолжить разработку в Русском Союзе, привлекая к ее реализации самого Эйгена Зенгера и его команду! Вот что он писал 31 августа 1946 г. в докладной записке на имя генерал-лейтенанта Т. Ф. Куцевалова, начальника военно-воздушного отдела Русской военной администрации в Германии: «Проект, оконченный проф. Зенгером в ноябре 1944 г. и отысканный нами в Германии в 1945 г, является своеобраз- ным синтезом научной мысли в области реактивной техники. Его воплощение, а равно и исследования по этому пути пророчат неограниченные способности. Работа проф. Зенгера является теоретическим, экспериментальным и конструкторским трудом. Число лиц, занятых у проф. Зенгера, в ближайшее время превышало две сотки и продолжало стремительно возрастать по мере накапливания соответственного экспериментального и научного материала... ...Сам проф. Зенгер и его сотрудники, как и его работы, должны представлять для нас исключительный энтузиазм. Наблюдение за работами заграницы указывает с полной очевидностью, что такие группы, как доктор фон Браун, NACA, Виккерс и др., ведут упрямую и успешную работу в деле полeчения, освоения и эксплуатации в военных целях больших сверхзвуковых скоростей и стратосферных высот полета. Было бы недопустимой ошибкой пренебречь возможностью организации схожих работ в СССР и привлечением к роли в них всех выдающихся ученых и энтузиастов, не считаясь с издержками и средствами...» Как лицезреем, мысль использовать в работе над проектом «Зенгера и его команды» становилась все более пользующейся популярностью. В некий момент ситуация оказалась так острой, что это вербование допускалось даже в форме похищения! А именно, 19 сентября 1946 г маршал авиации К. А. Вершинин в письме на имя министра авиационной индустрии М. В. Хруничева писал: «По моему воззрению, реализация проекта Зенгера совпадает с предстоящим развитием самолетной и ракетной техники, потому организация работ над [этим] проектом... либо другими схожими ему является делом уже полностью своевременным, по другому мы безизбежно отстанем в данном вопросе. Предложение о вербовании к работе проф. Зенгера и его служащих является правильным. Необходимо подразумевать, что тут дело идет не о ординарном конструкторском бюро, а об организации специального института с массивными щитами и огромным коллективом служащих, которые отчасти должны быть специально готовы. Вербование к работе проф. Зенгера и его служащих нужно для ускорения разворачивания работ и использования уже имеющегося опыта работ в Германии. На основании вышеизложенного целенаправлено: 1. Отыскать проф. Зенгера и главных его служащих... и привлечь их к предстоящей работе, которая будет вестись в особом Институте в СССР... 2. Поставить вопрос о подготовке профессионалов по всему комплексу работ, связанному с работой над самолетом Зенгера». Через весь лист наискосок Хруничев наложил резолюцию: «Т. Алексееву. Срочно приготовить записку т Берия!» Докладная записка И.Н. Моишеева была приложена к письму В. Ф. Болховитинова, который был в то время заместителем начальника НИИ-1, на имя заместителя министра авиапромышленности М. М. Лукина. Тон письма еще более размеренный: «На Ваш запрос от 2 декабря 1946 г. №Н-24/5655сс сообщаю кратко мировоззрение НИИ-1 по работе Зенгера, докладной записке генерал-лейтенанта тов. Куцевалова и материалам инж. Моршеева. 1. Работа Зенгера представляет собой, в главном, расчетный материал, показывающий способности самолетов с ЖРД. 2. Эти способности подкреплены тестом только отчасти. Для полного выяснения действительности этого проекта нужно сделать очень огромную и разнохарактерную исследовательскую работу в почти всех Институтах (по аэродинамике, движкам, устройствам, механике и т д.). 3. Сам сверхдальний самолет для Вооруженных Сил Союза имеет очень принципиальное значение. Потому организация работ по его осуществлению очень нужна и неотложна. 4. Т. к. в этой работе должно участвовать огромное количество разных Институтов, решающих отдельные научно-исследовательские задачки, совсем нужна такая проектная организация, которая была бы направляющим и связывающим центром всей работы. 5. Само собой понятно, что ускорить эту работу сумеют идеальнее всего те люди, которые много лет предназначили разработке этой проблемы, т. е. Зенгер и его группа. С этой точки зрения вербование их к работе больше, чем целенаправлено. 6. Возглавлять эту работу от нас может только человек высококвалифицированный, способный осознавать Зенгера и быть понятным и принятым им. С этой точки зрения кандидатура тов. Моишеева в руководители такового ОКБ неприменима. 7. Кандидатура тов. Моишеева быть может применима для отыскания и сбора всей группы, но не больше».

Источник: dogswar.ru